банк, которому были подчинены все остальные банки не только в финансовом, но и в административном отношении, а через банки осуществлялся контроль и за всем хозяйством страны. Таким образом, от грубых административных методов хозяйственного регулирования при Петре I государство постепенно переходило к все более сложным методам регулирования через систему финансов.
Принято считать, что государству в начале XX в. принадлежало 2/3 железных дорог. Но это были лишь железные дороги, которые находились уже в полной собственности государства. Строительство остальных дорог сдавалось в концессии частным компаниям, финансировалось в значительной степени государством, и по истечении срока концессии эти дороги тоже переходили в распоряжение государства.
Часть промышленности оставалась собственностью государства. Государственные предприятия оставались вне сферы рыночных отношений. Поскольку казенные заводы «не являлись коммерческими учреждениями», что подчеркивалось в официальных документах, цены на их продукцию, как и прежде, назначались сверху, по принципу «затратной экономики». Сначала определялась себестоимость, которая выводилась из суммы производственных затрат. Затем, согласно «Положению об управлению казенными заводами», к себестоимости добавлялось 15 % на прибыль, а 10 % этой прибыли шло на премии заводской администрации. Чем больше были затраты, тем выше оказывалась прибыль, увеличивая тем самым премии. В действительности казенные заводы были, как правило, убыточными. Вместо амортизации основных фондов на этих заводах стоимость ремонта добавлялась к первоначальной стоимости оборудования. В результате чем старее было оборудование, тем оно становилось дороже.
Однако позиции государства в промышленности не ограничивались государственным сектором. Инструментом государственного регулирования были и государственные заказы. Такие заказы давали почти все ведомства, начиная с Министерства путей сообщения и кончая Морским министерством. Так, все заводы, обслуживавшие железные дороги (рельсопрокатные, паровозостроительные, вагоностроительные), подчинялись государственному Комитету по распределению заказов.
Еще одним направлением государственного воздействия были казенные монополии и акцизы, которые в совокупности давали около половины государственного дохода. Сохранялась казенная питейная монополия, а это значит, что объем винокуренного производства и цены на его продукцию устанавливались государством. Действовали акцизы на сахар и табак, т. е. производство этих продуктов облагалось особым налогом, а потому находилось под контролем государства. Так, поскольку производство сахара оказалось в сфере государственных интересов, в 1895 г. была введена «сахарная нормировка»: государство устанавливало каждому предприятию норму производства сахара и проводило определенную политику в области цен.
Итак, одна часть промышленности находилась в собственности государства, другая часть в той или иной степени подлежала государственному регулированию. Но обе эти части оставались практически вне сферы рыночных отношений.
Государственное предпринимательство, вмешательство государства в хозяйственную жизнь, «казенно-парниковое воспитание промышленности» (по выражению В. О. Ключевского) ослабляли российскую буржуазию. Она привыкла надеяться не столько на собственные силы, сколько на помощь государства. Высокие покровительственные пошлины защищали ее от конкуренции с капиталистами других стран, казенные заказы были надежным источником доходов. Если предприятие оказывалось на грани банкротства, его хозяева прежде всего обращались за помощью к правительству. Не имея опыта управления страной, буржуазия и в этом привыкла опираться на правительство. Естественно, что оппозиционность буржуазии в этих условиях была весьма слабой. Поэтому, оказавшись в феврале 1917 г. у власти, она растерялась и не смогла установить буржуазный государственный порядок.
Буржуазия не смогла освоить колонии, если считать колониями национальные окраины России, не сумела заполнить их рынки своими товарами, подавляя местное производство, как это делала, например, английская буржуазия. Русский капитализм успешно втягивал народы окраин в рыночные отношения, давал начальный толчок развитию капитализма у этих народов. А когда там рождался свой капитализм, окраина подчас начинала развиваться быстрее русских губерний. Так получилось с Закавказьем, которое из аграрной отсталой окраины превратилось в промышленный регион.
Западные окраины (Польша, Прибалтика, Финляндия) не только не стали колониями, но даже использовали Россию как источник сырья и рынок сбыта. Дело в том, что законами Российской империи национальным окраинам предоставлялись определенные льготы по сравнению с русскими губерниями.
16.2. Буржуазия и государство
Отношение буржуазии к государственному предпринимательству и административному воздействию на хозяйство страны было двойственным. С одной стороны, буржуазия была недовольна ограничением сферы своей деятельности и казенной регламентацией. В резолюции торгово-промышленного съезда 1913 г., представлявшего широкий круг предпринимателей, отмечалось, что «развитие частной предприимчивости парализуется все более и более расширяющимся казенным предпринимательством». «Правительство быстро идет к осуществлению государственного капитализма», – утверждал журнал «Промышленность и торговля» [10, с. 88]. Впрочем, государственное вмешательство в экономическую жизнь буржуазная пресса часто называла и по-другому – «системой государственного социализма».
Буржуазия отчетливо видела неэффективность казенного хозяйства. В буржуазных представительных органах выдвигались предложения приспособить казенное хозяйство к рыночным отношениям. Например, Совет съездов представителей промышленности и торговли предлагал казенные заводы преобразовать в экономически самостоятельные предприятия: выделить им из казны определенные капиталы, после чего прекратить финансирование, чтобы в дальнейшем они действовали по образцу частных.
С другой стороны, государственная хозяйственная деятельность была для предпринимателей источником дополнительного, а для многих – и основного дохода. Связи административной системы государства с частными интересами неизбежно порождали коррупцию и приносили ущерб народному хозяйству и самому государству. Если государство устанавливало цены, выводя целые отрасли из рыночной сферы, о чем уже говорилось, то нужно учитывать, что эти цены устанавливались соглашением государственных чиновников с промышленниками. И поскольку заинтересованной стороной были промышленники, прибыль которых зависела от уровня цен, а убытки государства не отражались на жалованье чиновников, результаты такого соглашения оказывались выгодными промышленникам, но не государству. Так, тесные связи между промышленниками и чиновниками порождались железнодорожными заказами. Под давлением промышленников Комитет по распределению заказов устанавливал цены на рельсы намного выше, чем они были за границей, так что прибыль заводчиков составляла около 60 % на капитал. Благодаря этому заводчики могли изготовленные сверх госзаказа рельсы продавать за границу по пониженным ценам, а также сбывать другие сорта металла по относительно низким ценам.
Этот же Комитет распределял заказы на паровозы и вагоны и устанавливал цены на эту продукцию. Но при этом он действовал по соглашению с Советом представителей паровозостроительных заводов. Более того, при распределении заказов использовался аппарат этого Совета, который практически являлся синдикатом. Эти две организации, Совет и Комитет, были слиты настолько, что трудно было определить, где кончается государство и начинается объединение частных предпринимателей.
Примером использования государственной регламентации в частных интересах может служить и упомянутая «сахарная нормировка». Государство действовало в контакте с Всероссийским обществом сахарозаводчиков (т. е. замаскированным синдикатом производителей сахара), и условия нормировки разрабатывались практически именно этим обществом. Нормировка позволяла ограничивать продажу сахара на внутреннем рынке и, соответственно, повышать цены. Так что, по заявлению депутатов Государственной Думы, «население, особенно бедное, наслаждалось сахаром больше через глаза, чем ртом» [10, с. 106]. В результате прибыль сахарозаводчиков доходила до 50 % на
