ГАРЛЕМСКАЯ ТАНЦОВЩИЦА
© Перевод П. Вегин
Под хохот шлюх и рукоплещущих бродяг,полуодетая, она покачивалась мерно,а голос был как пенье флейт на пикниках,когда в ударе черные джазмены.
В движениях своих отрешена,колебля стан и ткань струя просторно,казалась гордой пальмою она,похорошевшей после стихнувшего шторма.
Как черных роз невиданный обвал —так пышно локоны на грудь упали.И всяк наглец ее глазами пожирал,и шлюхи все глазами пожирали.
Но, глядя, как она притворно-хороша,я понимал — не здесь, не здесь ее душа.
БЕЛЫЙ ГОРОД
© Перевод П. Вегин
Не стану спорить с ним, но и не отступлюсь.Я в глубине души все годылелею ненависть, ей полнюсь и креплюсь,несу величественно через все невзгоды.
Истлело бы все сущее во мне,когда б не эта страсть, что наполняет,возносит в рай, когда горю в огне,и, как живая кровь, меня питает.
Я вижу мощный город сквозь туман —скрип поездов, что мчат богоугодных,мост, влагой зацелованный фонтан,порт, что заглатывает пароходы,притоны, верфи, башни, шпили, крыши,все, как роскошное распутство, ненавижу.
КАУНТИ КАЛЛЕН
И ВСЕ-ТАКИ МЕНЯ ПОРАЖАЕТ
© Перевод П. Вегин
Не сомневаюсь — Бог благонамерен.Но пусть хотя бы скажет — почемукроты слепы, тогда как зрячи звери,и смертна плоть, подобная Ему;пусть прояснит причину мук Тантала,томящегося жаждой над ручьем,и чья капризная рука предначерталаСизифу — унизительный подъем.
Пути Господни неисповедимы,Он мелкими заботами своимитак увлечен, что Сам не понимает —что за сознание Его рукою правит.И все же самое, Господь, твое нелепое творенье —поэта черным создавать и обрекать его на пенье!
ТЕМНАЯ ДЕВУШКА МЕРТВА
© Перевод П. Вегин
Розы белые на груди,свечи белые заколдованы.Возжелал Рыцарь Смерти любвиэтой черной Мадонны.
Чтоб одеть ее в белый наряд,мать кольцо свое заложила,чтоб отныне могла танцеватьс тем, кого она заворожила.
ИЗ ТЕМНОЙ БАШНИ
© Перевод П. Вегин
Чарльзу С. Джонсону
Мы не вечно будем сеять, чтоб другиеурожай снимали золотой,тех, кто братьев травит нищетой,одобрять не будем мы, немые.И не вечно сны других сладкоголосойфлейтой будем нежить, услаждать,нам не вечно слезы проливать,ведь глаза — это не только слезы.
Соболиная, звездная, хладнаяночь нужна, как и ночь непроглядная,и есть в мире цветы, что цвести не желаютна свету — только ночью они расцветают.Так мы прячем сердца в темные времена,высеваем, выхаживаем семена.
СЛУЧАЙ
© Перевод А. Ибрагимов
Однажды в Балтиморе,Когда я шел домой,Мальчишка увязался вдругПо улице за мной.
Я был в то время лет восьми,А он — еще моложе.— Эй, черномазый! — крикнул онИ начал строить рожи.
Я прожил в этом городеОт лета и до лета,Но из всего, что видел там,Запомнил только это.
КАРТИНКА
© Перевод М. Зенкевич
Два парня, черный с белым, шли В обнимку парой дружной,Как золотой восход вдали, Как роскошь ночи южной.
Глазел из ставен черный люд, А джентльмены, стоя,Грозились, что они уймут Таких, как эти двое.
Они ж, не слыша эту речь, Прильнув один к другому,Шли весело под светлый меч Грозы навстречу грому.
СКОТСБОРО[104] ТОЖЕ СТОИТ СВОЕЙ ПЕСНИ
© Перевод П. Вегин
Сказал я:да, поэты будут петь,взлетят их голоса, начнут греметь,поэзия начнет вливатьсякровью — в нацию,как вспышка молнии, врезатьсяв сердце нации.И против всех лишений и смертей,войны и горя,строфа к строфе, поднимутся дружней,чтоб взять за горлозасевших в цитаделях сволочей.
Припомнив гнев и резкие акцентыстихов в защиту Сакко и Ванцетти,сказал я:здесь есть для поэтов повод,для тех, чей взор еще о солнце помнит,в чьих строкахвоедино сведенобесчестие и чести обостренье,что вызывают песню — как вино,волнующее душу менестреля.
Бесспорно, я сказал,поэты будут петь. Но не слышно никого. Интересно — отчего?
ДЖИН ТУМЕР
КОСЦЫ
© Перевод Н. Ванханен
Со свистом руки черных косарейострят косу. А наострив, скорейв карман трудяги прячут оселки —и тронулись, враскачку, напрямки.Вот черные лошадки в сторонекосилку тянут. Крыса на стерневизжит от боли, — хлещет кровь из ран.А сталь все дальше катит сквозь бурьян.
ХЛОПОК, РАСЦВЕТШИЙ В НОЯБРЕ
© Перевод Н. Ванханен
Нашествия жуков и холодовгубили хлопок, и от их трудовон оскудел, как южный снегопад.Продрогший стебель был нетороватпод осень на сокровища свои.Жара за лето выпила ручьидо капли. Находили мертвых птицна дне сухих колодцев и криниц.И вот тогда-то хлопок вновь зацвел.Твердили хором старики, что, мол,все это неспроста. И справедливо —ведь вправду неспроста такое диво,чтобы любовь не опускала глази красота цвела в предзимний час.
СЫНОВНЯЯ ПЕСНЬ
© Перевод В. Васильев
О мать моя, грустящая в ночи,о родина, под бархатным покровомпропитанная воздухом сосновым,по всей долине гимном прозвучи.Ты по долине гимном прозвучи.
Отчизна красных почв и сладких смол,травой скудна ты, соснами богата.К тебе в часы вселенского закатаеще не поздно, я твой сын, пришел.Твой верный сын, не поздно я пришел.
Не поздно, если раб на песни щедр.Садится солнце в горестной отчизне,но племя певчее взрастет для жизни.Еще взойдут ростки из красных недр.Ростки взойдут, еще не поздно, негр.
О сливы, цвет ваш черен и багрян.Срывают вас и топчут то и дело.Но сколько вас осталось для семян!Багряно-черных сколько уцелело!
Деревья грусти, на закате дняв моей печали будьте мне опорой.Вы были и остались для меняПоющею надеждой и опорой.
ХЛОПКОВАЯ ПЕСНЯ
© Перевод Н. Ванханен
Ну-ка, брат, возьмемся снова,принимай-ка кладь!В Судный день падут оковы —долговато ждать!
Бог душой запасся впрок,нам душа пошла не впрок.Хватит с нас, не выдаст бог!Эй, наддай, браток!
Как по мягким облакам,по тюкам найдем дорогупрямо к божьему порогу —ждать до Страшного суда долговато нам!
Ну-ка, с горем пополамнавалилисьздесь и там!Ждать до Страшного суда долговато нам!
Бог душой запасся впрок,нам душа пошла не впрок.Хватит с нас, не выдаст бог!Эй, наддай, браток!
ВЕЧЕР В ДЖОРДЖИИ
© Перевод Н. Ванханен
Ленивым небесам свои праваотстаивать у ночи недосуг:все ниже солнца золоченый круг,все ближе час ночного торжества.
Все ближе пир луны, людей и псови южных духов долгожданный миг, —глаза как кровь, к губам прижат тростник,душа звучит в слиянье голосов.
Визг лесопилки, оглушавший край,затих, едва отбой пропел гудок,и тишина раскрылась, как цветок,над пашнею, сулящей урожай.
И пирамида щепок чуть виднасквозь дым, и лес мерещится в дыму, —но только пни свидетельство тому,что́ пело здесь в былые времена.
А люди… люди ночи напролетпро трех волхвов и пышный караван,про страусов и мага дальних странпоют, как встарь, над топями болот.
Они поют, и сосны в полный ростдрожат, как струны, вторя голосам.Они поют, и к темным небесамвозносят вечер, достигая звезд.
О вы, чья песня, как смола, чистав священном, вечном шепоте ветвей, —верните юность узницам полей,в тростник вдохните чаянья Христа.
СТЕРЛИНГ БРАУН
