И снова ели, играли, пели… И, хотя Алиса твёрдо решила дождаться Нового года, и мама – впервые в жизни! – разрешила ей сидеть сколько угодно, но к девяти часам глаза почему-то стали сами собой закрываться. А мама и Эрик ещё не раскрыли свои пакеты, что им Дед Мороз принёс. Обидно, конечно, что взрослый Дед Мороз приходил, когда она спала, но хоть посмотреть-то…
Женя рассмеялась.
– Мы в полночь откроем. Жди с нами или завтра посмотришь.
– А мне тут совсем-совсем ничего нет? – решила уточнить Алиса.
– Алиса! Не жадничай! – возмутилась Женя.
Но Эркин пожал плечами.
– Сейчас посмотрю.
И полез под ёлку. И нашёл. Маленький плоский пакетик.
– Вот, Алиса, посмотри. Кажется, тебе.
И подмигнул Жене. Этот пакетик Алиса открыла сама. И, взвизгнув, тряхнула пучком ярких блестящих лент.
– Мама, Эрик! Смотрите!
Её восторг был таким заразительным, что Женя махнула рукой.
– Была не была! Открываем!
И Эркин снова нырнул под ёлку, где оставались уже только два пакетика.
– Вот, Женя, – он совсем забыл про игру в Деда Мороза, – это тебе.
Женя нетерпеливо, как Алиса, развернула обёртку и ахнула.
– «Очарование»! Эркин, спасибо!
– Мам, а чего это?
– Это духи.
Женя осторожно открыла флакончик и дала Алисе понюхать пробку. Запах Алисе понравился.
– Мам, и меня души!
– Души?! – удивился Эркин.
– Подуши, – поправила Женя, касаясь пробкой шейки Алисы. – Вот так. И я подушусь. Эркин, и ты свой открывай.
Он совсем забыл про свой пакет. Да, конечно же, это для него. Он надорвал обёртку… Тоже флакон?! Что это? Эл… о… эс… эту букву он не знает… о… эн… лос… он…
– Что это, Женя?
– Лосьон. Называется «Люкс».
Лосьон? Эркин повертел флакон, осторожно, уже догадываясь, отвертел пробку, пальцем попробовал влажное горлышко… Да, похоже, оно самое. Лосьон. То, что Фредди называл «райским яблоком», тоже было лосьоном… Эркин даже задохнулся от волнения. Этого он никак не ждал.
– Женя, это мне?
– Ну да, Эркин. Ты же хотел, ведь так?
– Я даже не мечтал, – дрогнувшим голосом ответил Эркин.
Хотел убрать и не удержался: капнул на ладонь и протёр себе щёки и шею. Женя засмеялась, глядя на его ошеломлённо счастливое лицо. Эркин вдохнул идущий от ладони запах, улыбнулся и, бережно завинтив пробку, поставил флакон на стол.
– Женя, Алиса, я… вы отвернитесь, не смотрите пока.
– Сюрприз, да? – спросила Алиса.
– Конечно, сюрприз, – ответила за Эркина Женя, привлекая к себе Алису и вместе с ней поворачиваясь лицом к стене, – Мы не подсматриваем.
– Ага-ага, Эрик, а это чего?
– Сейчас… увидите… – с расстановкой ответил Эркин.
Женя и Алиса слышали, как затрещала сдираемая с коробки бумага, как что-то стукало, звякало, как Эркин тихо приговаривал по-английски.
– Это сюда… это сюда… это так…
Потом раздалось тихое шипение, и Эркин весело сказал:
– Готово!
Женя и Алиса обернулись, и тут как раз зазвучала музыка. На полу у стены, где была розетка, стоял… проигрыватель, вращалась пластинка, и женский голос выпевал разухабистую мелодию.
Эркин никак не думал, что Женя может визжать совсем как Алиса, даже громче.
Навизжавшись, Женя бросилась к нему на шею.
– Эркин, ты гений! Мне и в голову не пришло!
Эркин подхватил Женю на руки и закружился с ней в такт музыке. Алисе это очень понравилось, и отпустив Женю, Эркин покрутил и её.
Они ещё поплясали, подурачились, и наконец Женя пошла укладывать Алису. Был уже двенадцатый час, и Алиса засыпала на глазах. Эркин оглядел стол. Да, можно уже переделывать к встрече Нового года. Он переложил печенье, ломтики рыбы и ветчины так, чтобы тарелки не казались разорёнными, отнёс грязную посуду на кухню и, возвращаясь обратно, зашёл в кладовку достать коробку с шампанским.
Когда Женя вошла, стол был готов. Увидев бутылку и бокалы, Женя ахнула:
– Эркин, шампанское?!
– Да. И вот.
Он протянул ей белую розу из тонкого, нежного на ощупь шёлка.
– Как-кая прелесть! Эркин, куда её?
– В волосы, – сразу ответил он. – Дай, я заколю тебе, можно?
Женя молча подставила ему голову, и Эркин вплёл в её волосы у виска гибкий покорно принимающий нужную форму стебель.
– Она пахнет, чувствуешь?
– Да.
– Сейчас, сейчас я всё сделаю.
Быстро и удивительно ловко он зажёг свечи и погасил верхний свет, открыл бутылку и налил шампанского, метнулся к проигрывателю, поставил другую пластинку и тут же обратно к столу. И с первыми звуками вальса подошёл к Жене, бережно неся два бокала.
– Вот. С Новым годом, Женя.
– С Новым годом, Эркин, – Женя взяла бокал.
Эркин легонько коснулся своим бокалом бокала Жени, вызвав тонкий, но слышный даже сквозь музыку звон. Они выпили, глядя друг другу в глаза. Эркин мягко взял у Жени бокал и поставил оба на стол.
– Потанцуем?
Его озорная улыбка обожгла Женю. Она засмеялась и обняла его за шею.
Женя никак не ожидала, что Эркин умеет так танцевать. Когда пластинка кончалась, Эркин ловко, не разжимая объятия, переставлял иглу на начало. Он купил две пластинки. На одной вальсы и танго, а на другой песни. На его удачу этикетки были разного цвета, и он не боялся перепутать.
Они танцевали, кружились в вальсе под трепещущие огоньки свечей. Потом Эркин посмотрел на часы, проверяя себя, и увёл Женю к столу.
– Без пяти, Женя.
– Да, – выдохнула Женя. – Эркин, конечно.
Он снова наполнил бокалы, повернул руку так, чтобы Женя могла видеть циферблат, и сам следил. И когда стрелки наконец сомкнулись на двенадцати, он снова ударил своим бокалом о её, и они пили шампанское, пока самая длинная стрелка обегала полный круг. Эркин пил глоток в глоток с Женей, не отводя от неё глаз, и бокалы опустели одновременно. И снова Эркин забрал у Жени бокал и поставил на стол.
– А теперь танго, да, Женя?
Женя кивнула. Эркин быстро сменил пластинку и подошёл к ней, остановился шаге и склонил голову. Женя, задыхаясь от смеха, присела перед ним в почти полном реверансе, и Эркин подхватил её, обнял, на секунду замер, ловя такт, и повёл в танце.
– Господи, Эркин, я тысячу лет не танцевала.
– Ты хорошо так танцуешь, Женя.
Эркин ловко кружил её вокруг ёлки и так, в танце, подвёл к столу. Женя рассмеялась.
– А как ты догадался, что я есть хочу?
– Ну-у, – Эркин с улыбкой повёл плечами.
Женю его ответ вполне удовлетворил. Они сели к столу. И как до этого пили, так теперь и ели, не отрывая глаз друг от друга.
– Вкусно как, правда?
– Ага.
И снова танцевали. Не помня ни о времени, ни о… ни о чём не помня.
