точно поденщице, приказал вымыть пол. Когда в доме прислуга, о ней заботятся, кормят ее. Я управилась с работой и знаю…
Тут Евтихис окончательно вышел из себя. До чего же старухи вредные! От них помощи не жди, только и знают, что ворчать, все им не так. Немного остыв, он сел рядом с матерью и миролюбиво заговорил:
— Нет обеда — так нет! Мне что — я могу прожить и на одних отрубях. Надо было мне прихватить что-нибудь из харчевни. Шумлю-то я из-за тебя… Ты сидишь голодная, а все из-за своего упрямства. Убиваешься, что я…
Не договорив, он вскочил и пошел к дому.
— Ну что это за цвет! — взбеленился он, заглянув в свою квартиру. — Разве ты не видишь? Какой-то ядовито-розовый. Нет, мне это не подходит.
— Михалис подбирал краски. По-моему, хорошо получилось.
— Передай ему, чтобы прошелся еще раз. Пусть подбавит немного охры. Смотри, всюду потеки и полосы…
— По-моему, хорошо получилось, — повторила мать.
— Я хочу, чтобы было еще лучше…
Он растянулся на кровати, стоявшей посреди двора. Закрыл глаза, скрестил на груди руки и вроде бы задремал. Но вдруг вскочил и потребовал свою белую выходную рубашку. Мать не пошевельнулась. Тогда он сам перерыл весь сундук. Рубашка оказалась помятой, и он разразился бранью. Это не дом, а черт знает что. Он готов был разорвать рубашку в клочья, но, вспомнив, что другой у него нет, только скомкал ее. Затем забарабанил в квартиру напротив. В дверях кухни показалась Алики и при виде его разъяренной физиономии отступила в испуге.
— Золотко мое, — сказал он как можно ласковее. — Будь добра, погладь ее чуточку. — И протянул ей рубашку. — Только грудь и воротничок. Тебе не трудно, а?
Девушка лукаво улыбнулась — мол, знаю, зачем тебе сегодня понадобилась рубашка.
— Мне надо сходить тут… — сказал он смущенно.
Алики взяла рубашку.
— Ты не девушка, а чистое золото!
Улыбнувшись, Алики закрыла дверь. Ее сестра, Урания, была в комнате и все слышала. Девушки рассмеялись. Затем Урания стала гладить рубашку, а Алики причесываться перед зеркалом. То и дело она посматривала в окно на перекресток перед кофейней. Мотоцикла Периклиса не было видно. Да еще рано, кто назначает свидание средь бела дня? Сегодня вечером Алики опять отправится на прогулку с Периклисом. Ей очень нравится кататься на мотоцикле. Она крепко держится за Периклиса, обнимает его, прячется за его спину, когда ветер свистит, развевая ее волосы. Периклис, хоть и важничает, покладистый парень; они всегда возвращаются по первому требованию Алики. Он очень вежливый, собранный, не похож на других парней, что вечно торчат в кофейне. Мотоцикл, по его словам, стоил дорого, и он отказывал себе во всем, чтобы расплатиться за него. «Бог с ними, с деньгами, раз тебе так нравится машина», — сказал он ей два дня назад, когда они возвращались из Дафни[4].
Урания старательно гладила рубашку, казалось, она ласкала ее, осторожно водя утюгом по воротничку и груди.
— Скоро Евтихису будет гладить жена, ему не нужна будет ничья помощь, — бросила через плечо Алики, продолжая причесываться.
Урания заглянула в зеркало, чтобы увидеть ее лицо. — Разве Евтихис жениться собрался?
— Да, из-за этого он весь дом вверх дном перевернул, — ответила Алики.
— А ты откуда знаешь?
— Мне сказал Периклис. «Вот увидишь, — сказал он, — Евтихис посадит себе на шею Мэри».
— Ту длинную, прыщавую?
— Да. Может быть, она не такая уж красавица, — прибавила Алики, — но у нее красивое тело, так говорит Периклис.
— А откуда знает Периклис, какое у нее тело?
— Он-то знает. Они перестали встречаться с тех пор, как я с ним стала ездить на мотоцикле…
— А как же Евтихис?
— Не беспокойся, тебе не к чему докладывать об этом Евтихису. Периклис сам ему все выложил…
— А мне-то какое дело, на ком женится Евтихис? — проворчала Урания, крепче сжимая утюг. — Если он выбрал Мэри, значит, любит ее…
— Должно быть, — неуверенно согласилась Алики, а немного погодя добавила, что Периклис ничего не утаил от нее.
Несколько дней назад она отправилась с ним на мотоцикле в Дафни. Там они свернули с дороги и углубились в сосновый лес. Им пришлось идти пешком, и Периклис вел мотоцикл. Потом он прислонил мотоцикл к дереву и освободил наконец руки. Он расстелил на земле газету, обнял девушку за талию и предложил посидеть. Но незадолго перед тем прошел дождь, а на ней была выходная юбка… Они побродили еще немного… Ей стало холодно. Она так и не садилась на землю, нет, не садилась, это точно. И Периклис не настаивал. Он вел машину. Когда они уже подходили к дороге, Периклис указал ей на большое дерево: «Вот здесь, под ним…»
— Что под ним?
— «Вот здесь, — сказал он, — мы сидели как-то вечером с Мэри»…
Урания хихикнула.
— И ты… под тем же деревом?
— Не смей! — возмутилась Алики. — Я же тебе сказала: мы гуляли по лесу, нигде даже не присели ни разу, потому что земля была сырая. И он, наверно, целый час волок машину… Смотри, не сожги рубашку.
— Погляди на меня… Это правда?
— Что правда? Мы не останавливались ни на секунду. Я продрогла и попросила его вернуться.
— А потом?
— Мы сели на мотоцикл и поехали обратно. Я видела только его спину. Поднялся сильный ветер, и я укрылась за спину Периклиса. А когда он ссадил меня недалеко от дома, то был ужасно сердитый. «Ступай, — сказал он, — и в другой раз…»
— И ты опять собираешься с ним? — воскликнула в испуге Урания.
— Я — не Мэри. Впрочем…
В это время в окно постучал Евтихис и крикнул:
— Ну как, девочки? Это же не фрак, отутюживать не надо.
Урания бережно передала ему в дверь рубашку, не решаясь поднять на него глаза. Она видела только его руки.
— Не знаю, угодила ли я…
— Ну, полно тебе… замечательно! Лишь бы она не была похожа на тряпку.
Тут же посреди двора он быстро переодел рубашку и строго сказал матери, чтобы ничего не вносили в квартиру, пока он не вернется.
Когда Урания вошла в комнату, Алики осторожно водила утюгом по своей выходной юбке.
— Ты наденешь ее сегодня? Не боишься? — с ужасом спросила Урания.
— А что?
— Сегодня не шел дождь. Будет сухо…
Алики посмотрела в окно. На углу перед кофейней мотоцикла еще не было.
— Что бы ни болтали — Евтихис молодчина, — сказала Урания. — Он женится на Мэри, потому что любит ее, пусть даже…
Она приникла к другому окну, которое выходило во двор, и сделала знак Алики подойти поближе. Сквозь
