— Еще не. Я Рита, а Манка?
— Это ее партийная кличка, — улыбается Мей, отворачивается, выдыхает в окно струйку дыма и, кажется. обращается уже не только к Рите, но и ко всему заоконному миру, — с ее фамилией неудивительно.
Слабая, в сравнении с целым миром и даже просто двориком, струйка сигаретного дыма растворяется в дворовой сырости. В немом согласии Рита тихо вздыхает. В руке ее молчит нагретый Ритиными же переживаниями мобильный телефон. Он молчит притаившейся грустью, чувством к любимой, потребностью вопреки всем жизненным неувязкам приехать, «прилипнуть» и не отпускать, не отпускаться.
«Может быть, это глупо? Может быть, слишком быстро?» — падают каплями в вечность беззвучные Ритины мысли.
— Пойду, — затушив окурок о кирпичик стены с уличной стороны окна, Мей метко кидает его в стоящий во дворе контейнер со строительным мусором. — Это соседский, видимо? — делает предположение.
— Да, — поспешно возвращается в реальность Рита. — Нам еще всё только предстоит.
Мей сама закрывает окно.
— Реставрировать будете или что-то новое создавать? — спрашивает по пути к выходу.
Идя следом, Рита неуверенно пожимает плечами.
— Если честно, я пока еще не знаю ничего.
Попрощавшись, закрыв за гостьей дверь, Рита медленно возвращается к себе. Мысль о неизвестности тащится следом.
«Это действительно так. Ни уверенности, ни хоть малейшей определенности» — кутаясь в одеяло, Рита устраивается в гамаке, бросает взгляд на молчащий в руке телефон.
***
Разговор с Ритой Ольга будто поставила на паузу. В сердцах кинула телефон в кресло и прошествовала в душевую.
«Какого черта? — вертится в голове вопрос старым винилом. — Все ж хорошо так начиналось!».
Выезжали из Городка неуверенно. По пути, слава дорожным богам, все отношения выяснили, дома закрепили… в общем, в отношениях сомнений нет, но Диана Рудольфовна!
— Какого лешего ей приспичило именно в пятницу вечером?! — сердито вопрошает Ольга у шурующих по спине водяных струй, испытывая одновременно два противоречивых желания — убавить водяной напор или увеличить его в разы.
— Женщина-гроссмейстер, блин! Все ходы у нее не только записаны, а просчитаны на год вперед! — выключив воду вовсе и ничуть не успокоившись, Ольга тщательно вытирается, накидывает на плечи халат и выходит в комнату.
«Здравствуй реальность?» — удивленно вопрошает вечер молчащим в кресле мобильным телефоном.
«По выезде из Городка так красиво всё было. Прямо сказка, спустившаяся с небес или откуда она имеет обыкновение просачиваться в жизни человеческие?» — бурча себе под нос ничего не значащие слова и складывая даже их во вполне себе осмысленные предложения, Ольга на самом деле думает (или хочет думать) о несколько ином. О том — что подобной ситуации в своей жизни она в принципе не ожидала. Все ее любимые на моменты пиков их с Ольгой любовных отношений были свободны — ни детей, ни мужей, ни мам…
«Вера не в счет» — внутренний пофигист привычно одергивает великодушие внутреннего кого-то еще, кого Ольга пока оставила неопределенным и безымянным. Хотя именно этот кто-то всё громче задает ей неприятные вопросы и «какого черта у тебя происходит?» самый невинный из них.
«В самом деле» — сдается ему Кампински спустя неопределенный отрезок времени, за который небо успело прикрыться полупрозрачной вуалью, становясь глубже, темнее и загадочней.
«Нам хотелось обеим свободы и сказки?».
«Где-то безответственно и по-детски мы уступили вовсе не детским желаниям и чересчур размечтались».
Вспоминая отъезд из Городка, Ольга отчетливо помнила чувство полета. Словно она на какой-то момент вышла за привычные рамки тесного земного образа, стала героиней романтического фильма (наверняка получившего в последствии не один Оскар, а особенно за уникальную игру главных героинь).
«Мы говорили, смотрели, смеялись… мы вели себя так, как нам представлялись идеальные влюбленные, получившие долгожданную свободу с ключами от рая, но на самом деле мы люди. Две посторонние…две…» — психуя на скомкавшийся внутренний монолог из-за не нашедшегося вовремя правильного определения, Ольга ударяет кулаком в стену.
Боль в костяшках пальцев слегка отрезвляет. Потирая ушибленную кисть руки, Ольга с ногами задумчиво забирается в то самое кресло с телефоном, абсолютно забыв уже о том, что хотела высушить волосы и приготовить себе что-нибудь на ужин.
— Я лишь хотела… — вертит в руках телефон, готовая в любой момент отправить запрос на соединение.
— Любви? Тепла? Мира во всем мире? — издевается сама над собой многочисленными вариантами «хотелок», прежде чем обещано перезвонить Рите. — А она, интересно, что себе представляла, чего хотела кроме безумного секса? Рита. Семейную идиллию? Или пока так далеко не заглядывала?
========== Часть 16 ==========
Что именно ее так разозлило, Ольга не смогла бы ответить, спроси ее об этом прямо, хоть прямо, хоть завуалированно-отстраненно, но то, что дикая, странная ярость никак не хотела успокаиваться или хотя бы ослабевать, остается непреложным фактом сгущающегося над Москвой вечера. Перезванивать Рите в таком состоянии смысла нет. Не будет не то, что конструктивного, вообще никакого диалога не сложится.
«Она там вся в прострации, я здесь в эмоциях — красота!».
— В самом деле. Такая неважная мелочь, такая малая малость — вечер пятницы и несостоявшееся свидание, — бурчит Ольга, вертя в руках телефон.
Дав волю эмоциям, она теперь за их мельтешением никак не может понять, что же ее так задело — явно срывающаяся романтика или бесцеремонное вторжение третьих лиц в ее планы?
— Хотела я чувственно провести пару суток между двумя довольно нудными рабочими неделями, наметила время и место, культурную программу даже составила в идеальную логистику, в которую Рита вряд ли стала бы вносить коррективы — настолько всё красиво получилось.
— И вот теперь такое себе удовольствие, дурацкий жест судьбы, — обиженно кривит губы Кампински. — Будто нам опять по шестнадцать лет и наши опекуны пекутся о нашем же благе!
Довольно странно себя чувствуя в роли вынужденной возвращенки во времени, Ольга набирает номер Риты и слушает в трубке долгие гудки.
— Да? — где-то в Питере удивляется милый слуху голос. Непонятно, правда, почему удивляется.
— Я, грешным делом, подумала, ты уже спишь, — объясняет не столько удивление, сколько тонкую тень обиды Рита. Ольга отвечает, что:
— Мысли о грешном нашем деле ко сну не очень-то располагают, но и придумать что-либо кроме ночного визита не могу. Разве что подкорректировать мои дневные планы и включить в них твою Соню. Погуляем втроем.
Вспоминая те немногочисленные моменты, когда им с пятилетней Соней пришлось познакомиться и побыть в одной компании, Ольга отмечает, что девочка спокойная, воспитанная, без всяких там закидонов в виде ненормального прилипания к матери или капризов-истерик, чем обычно пугают эти маленькие непредсказуемые создания.
— Ты уверена? — после некоторой паузы уточняет Рита. Похоже, с удивлением сегодня она расставаться не торопится. — Мне кроме этой мысли тоже ничего не приходит, но я не знала, как ты отреагируешь.
Ольга мысленно сама себе еще раз проговаривает собственное предложение. Конечно, наличие Ритиной дочери в нем смущает, но:
— Думаю, проблем не должно возникнуть, — осторожно отвечает Рите. — Насколько я помню, Соня твоя довольно милый ребенок. Покатаемся по городу, посидим где-нибудь в Этажах, а вечером отвезешь дочку к бабушке. Не ночевать же ей в этом диком месте.
