выручить… Для тебя я готов…
Испугавшись, что Евтихис начнет болтать ерунду, Андонис вставил, что нашел два хороших станка по сходной цене. Жаль упускать их.
— Если при вас придет пожилой господин, не уходите. Это судья, он давно преследует меня.
— Я его знаю, — не утерпел Евтихис. — Седой такой… Что, дружище, ему от тебя надо?
— Не знаю, как избавиться от этой пытки, — продолжал Тодорос. — Он считает, что его сын… Вчера он морочил мне голову целых три часа… Всюду он находит меня. Я уж переменил кофейню, так он пришел и сюда… Говорил я с ним и по-хорошему, и запугивал его, а он все свое. Вот и сейчас он должен явиться, его время…
— Я не знаю, конечно, в чем дело, — осторожно начал Андонис, — но если все в твоих руках, почему бы тебе не пойти ему навстречу? Сразу отделаешься от него.
— Ну, а как же с машинами, Тодорос? Ты меня выручишь? — спросил Евтихис, бросив на Андониса недовольный взгляд.
— Потом поговорим… Сейчас придет судья.
Сидя в сторонке, Мэри даже не слушала, о чем они разговаривали. Евтихис запрещал ей вмешиваться в его дела. И Мэри молчала. Добрый знак, стало быть, со временем она образумится.
— Разве не обидно: какую-то малость не хватает, чтобы начать дело! Я заплачу тебе хорошие проценты.
— Ладно, оставь меня сейчас в покое, — сказал Тодорос, — потолкуем в другой раз.
— Когда?
— Когда я немного приду в себя… Если вы не найдете меня здесь, я буду в конторе у моего племянника. Надеюсь, там он меня не разыщет.
Попрощавшись с Тодоросом, они вышли из кофейни, и их поглотила шумная улица.
— Ну, как с машинами? Когда предполагаешь взяться за дело?
Андонис понял: Евтихис жаждет помечтать. Нет ничего проще. Без особого труда он добился того, что глаза Евтихиса заблестели, он стал в восторге похлопывать себя по губам, и ему чудилось, что перед ним уже заработала настоящая фабрика. Раз Евтихису не терпелось увидеть эту радужную картину, было бы бесчеловечным отказать ему в таком удовольствии. Андонис с жаром распространялся о работе в две смены, о грузовиках, ожидающих на улице погрузки, о рациональной организации производства, о сложных механизмах, снижающих себестоимость, и крупных заказах. Евтихис окончательно растаял и не сводил с него глаз.
— Мы купим грузовик! Вот это да! Ты слышишь, Мэри? Грузовик!
— Дел будет уйма! Сначала небольшие взятки, борьба с конкурентами всеми дозволенными и недозволенными средствами… На первых порах надо немного осмотреться… А потом…
— Что будет потом?
— Настоящая фабрика! Первая смена кончит работу, и толпа запрудит улицу! Вытяжные трубы, склады, импортное сырье…
— А что буду делать я при всем этом?
— Ты будешь владельцем предприятия! Разве этого мало?
— Андонис, ты человек основательный. Некоторые говорят, что ты болтун, но я тебе доверяю! На будущий год, я уверен, у нас будет настоящая фабрика!
Теперь, располагая более точными данными, Ангелос вычертил окончательный план. К боковому флигелю на соседнем дворе должно примыкать маленькое строение, нечто вроде склада. Там ему надо выбраться на поверхность. Чтобы исключить всякую ошибку, он еще раз проверил расчеты. Соседний двор — это дальняя страна, куда можно попасть, преодолев исключительно трудный путь.
Весь вечер он держал наготове долото, чтобы поднять доски. Но Вангелия затеяла разговор с Мэри: «Вы покупаете машины?» — а потом с Измини: «Моя тетка все ждет, ты еще не разыскала его?»
На другой день утром наступила тишина, и Ангелос осторожно, с замиранием сердца поднял доски. Действуя палкой, он отбрасывал землю в подпол. Копошился в пыли, паутине и сырости. Работа началась. Но нужно следить за малейшим шорохом. Требуется система, точность, терпение.
Все послеобеденное время он трудился напряженно, до пота, и с приближением темноты куча земли и его волнение становились все больше. «Я принял важное решение, и теперь мне стало легче; я могу рыть и рыть, подымать целые кубометры земли!» Он должен пользоваться отсутствием соседей, не терять ни минуты.
Вернулся с работы Статис и тут же лег спать. На рассвете Ангелос обнаружил, что одежда у него побелела от пыли. Он долго чистил ее — ну что же, значит, придется работать раздевшись. А если его заметят, как объяснить, чем он занимается? «Меня могут схватить почти голого».
Когда Статис проснулся, Ангелос спросил его:
— Ты можешь мне сделать подарок?
— Что ты хочешь?
— Маленький электрический фонарик. По ночам я страдаю без света. Я могу завесить окно одним одеялом, а из другого сделать полог… И читать под ним.
— Решать астрономические задачи, которыми ты занимался позавчера?
— Да.
— А чего тебе не спится? Лучше всего спи.
— С шести вечера, как только начинает темнеть?
— Хорошо, только бы не забыть… — ответил Статис.
Целый день Ангелос не работал, потому что Вангелия не выходила из дому. Он подправлял свой проект и обдумывал, как бы лучше осуществить его. Прислушивался к шагам Вангелии. Как замкнуто живет эта женщина. Скоро глаза ее потухнут, потеряют свой блеск. Андонис вернулся раньше, чем обычно.
— Я поработаю на кухне, — сквозь зубы процедил он. — Если придет судья, закрой дверь и скажи, что меня нет дома. Понапрасну он только отнимает у меня время…
Ангелоса больно кольнуло это «понапрасну», но он тут же нашел для Андониса оправдание: ему, по-видимому, нечего сообщить отцу. «Но он мог бы сказать это поделикатней».
На другое утро Статис принес ему подарок — фонарь. Теперь, когда Статис спал, время шло быстрей; в газетах людям сообщали много интересного и сулили вывести их на прямую дорогу. Цветы во дворе благоухали. Вечером Измини полила их. Вскоре он увидит ее и расскажет, как провел эти годы, день за днем. «Помнишь нашу первую прогулку? Мы встретились здесь около фабрики у железнодорожного переезда. Дошли до парка пешком. И оба молчали. Вернулись, тоже не произнеся ни слова. Оказались опять у переезда и переглянулись. „Хочешь, будем друзьями?“ — „А разве мы не друзья?“ — с удивлением спросила Измини. „Даже очень большие…“» Когда мимо проходил, грохоча, поезд, он поцеловал ее.
Наконец Вангелия ушла куда-то.
Ангелос приподнял доски и залез под пол. Укрепил фонарь на перекладине и, вооружившись планом, принялся за дело. Он нашел намеченную точку, ловко и уверенно стал орудовать долотом. «Я существую не для того, чтобы сиднем сидеть на стуле. Я буду работать, увижусь с родными, друзьями, может быть даже принесу какую-нибудь пользу». Земля была мягкая, немного сырая и поддавалась легко. Этот подземный путь мог вывести его к свету. Он продолжал копать, отгребая горстями землю.
Измини ни на
